Пограничный легион [сборник] - Зейн Грей

— Джоун!.. Джоун!.. Джоун!.. — только и мог прошептать Джим, когда их губы разъединились. — Что со мной? Я сплю?.. Или пьян?.. Или совсем рехнулся?..

— Джим, Джим, это же я… В самом деле я! И ты меня обнимаешь! Целуй меня еще… И скажи, что ты мне веришь!

— Верю?.. Я с ума схожу от радости!.. Ты меня любила! Ты за мной поехала!.. А я тогда подумал… Нет, нет, все это глупые, недостойные подозренья. Я должен был все понять… Я и понял бы, будь я в своем уме!

— Тогда… Ох, Джим… Вернемся на землю. Надо решить, что нам делать. Вспомни, где мы. Как быть с Келлзом и со всем, что нас ожидает.

Джим в недоумении уставился на нее; наконец до него стал доходить смысл ее слов. Теперь настал его черед содрогнуться.

— Господи! Я совсем забыл. Ведь это значит, что мне придется тебя убить! Наступила реакция. Если у Джима и оставалось еще сколько-нибудь самообладанья, теперь он его окончательно потерял. Словно мальчуган, отважившийся на поступок взрослого, но переоценивший свои силы, он упал на колени и, прижавшись лицом к Джоун, заплакал горько, безнадежно, всхлипывая. Джоун была потрясена. Прижимая к груди его руки, она умоляла его собраться с силами — ведь теперь не время для слабости. Но Джим никак не мог успокоиться, кляня себя за то, что сбежал на границу, что своим трусливым поступком навлек на нее такую беду. Джоун поняла, что он давно живет под гнетом мучительного чувства и что только невероятным усилием его можно вывести из этого состояния и заставить вновь собрать в кулак волю и мысль. И сделать это усилие должна она.

Она оттолкнула его от себя и, взяв за плечи так, чтобы он хорошо ее видел, воодушевленная своей идеей, горячо его поцеловала.

— Джим Клив, если у тебя хватило духу стать преступником, у тебя его хватит и на то, чтобы спасти девушку, которая тебя любит и принадлежит тебе.

Он поднял голову. Мгновенная бледность стерла с его щек краску. Тонкий смысл ее сопоставления дошел до него сразу: теми самыми словами, которые когда-то так больно ранили его, заставили бежать, теперь Джоун помогала ему подняться на достойную его высоту. Ее нежность, преданность, любовь подсказали ей, что, отдавая в его руки свою судьбу, она раз и навсегда заставила его отбросить всякие сомнения в собственной его мужественности и силе. Все еще содрогаясь от переполнявших его чувств, он поднялся на ноги и, как собака, отряхнулся. Грудь его высоко вздымалась. Лицо дышало уверенной силой, словно оно никогда и не знало ни горечи, ни презренья, ни напускного безразличия. В эти минуты безрассудный, буйный, болезненно озлобленный юнец превратился в сурового, мужественного, сознающего свою силу мужчину. Все, что он вытерпел на границе, сильно повлияло на его характер; он стал другим, и в критическую минуту, когда перед ним стал выбор — вознестись или пасть, — к нему воззвала женщина, и ее несокрушимый дух проник в него.

— У нас только один выход — бежать, — сказал наконец Джим.

— Да, но это очень опасно, — ответила Джоун.

— Сейчас как раз подходящий момент. Я пойду приведу лошадей, и, пока они там с ума сходят, мы осторожно выберемся отсюда.

— Нет, так нельзя. Слишком большой риск. Келлз сразу поймет, что к чему, и, как гончая, бросится по следу. Но дело даже не в этом. Я, сама не знаю почему, смертельно боюсь Гулдена. Всей кожей чувствую. А он наверняка тоже пустится в погоню. Пока он в лагере, я ни за что не решусь бежать… Ты знаешь, кто он?

— Людоед. Видеть его не могу. Я ведь его чуть не убил. Жаль, что не вышло.

— Когда он поблизости, я все время чувствую, что вот-вот произойдет что-то страшное.

— Тогда я его убью.

— Тише! Пойти на это можно будет только в самом крайнем случае… Слушай; Пока что я у Келлза в полной безопасности. И к тебе он расположен. Давай подождем. Я постараюсь на него повлиять. Кое-кто из бандитов ко мне тоже хорошо относится. Давай останемся пока с ним, поедем, куда и он. Наверняка в лагере у старателей нам скорее представится случай. Ты играй свою роль, только не пей и не устраивай драк. Мне это так неприятно. Видеться как-нибудь сумеем. Посмотрим, что там и как, и при первой возможности бежим.

— Вряд ли у нас когда будет возможность лучше, чем сейчас, — возразил Джим.

— Это только так кажется, а я-то знаю, как обстоят дела, я не зря все время за ними следила. Понимаешь, ведь это из-за меня Гулден разошелся с Келлзом. Не могу сказать, откуда я это знаю, только знаю. Я просто умру от страха, если нам надо будет проехать двести миль, а эта горилла будет следовать по пятам.

— Но, Джоун, если нам удастся бежать, Гулден никогда не получит тебя живой, — серьезно сказал Джим. — Этого-то тебе нечего бояться.

— У меня перед ним какой-то суеверный ужас — как будто эта горилла утащит меня к себе, даже если я буду мертвая!.. Нет, Джим, давай подождем. Я сумею выбрать подходящее время, положись на меня. Ох, Джим, теперь, когда я уберегла тебя от участи бандита, я могу преодолеть все что угодно. Я сумею одурачить Келлза, Пирса или Вуда — любого, только не Гулдена.

— А как ты думаешь, если Келлзу придется выбирать между погоней за тобой и набегом на лагерь старателей, что он сделает?

— Погонится за мной.

— Но ведь Келлз прямо помешан на золоте. Он думает только, как бы награбить золота и пустить его в игру.

— Да, конечно. Только сначала он погонится за мной. И Гулден тоже.

Они знают эти горы куда лучше нас. Как мы будем находить тропы, воду? Мы просто заблудимся, и нас поймают. И что-то мне говорит, что сделает это не Келлз, а Гулден со своими дружками.

— Похоже, ты права, — ответил Клив. — Но ведь так ты обрекаешь меня на смертные муки… Оставить тебя одну хоть с Келлзом, хоть с кем еще! Мне будет теперь куда хуже, чем раньше.

— Но послушай, Джим, мне ничего не грозит, — убеждала его Джоун. — Это же меньшее из двух зол. Наша жизнь теперь зависит от благоразумия, от уменья ждать, от того, как мы подготовим побег. А ради тебя я хочу жить, Джим.

— Моя храбрая девочка, как я счастлив, что слышу от тебя это, — воскликнул потрясенный до глубины души Джим. — Я уж не чаял снова тебя увидеть… Но пусть прошлое останется в прошлом. С этой минуты я начинаю жить сызнова. Я стану таким, как ты хочешь, сделаю все, что ты пожелаешь.

Джоун снова неудержимо потянуло к нему. Подняв раскрасневшееся лицо, она призывно и покорно взглянула на него.

— Джим, поцелуй меня и обними… как… тогда.

И прервала объятие не Джоун.

— Найди мою маску, — попросила она спустя некоторое время.

Клив поднял револьвер, а потом и кусок черного фетра, который держал в руке с видимым отвращением.